Неведомые земли и народы Севера[Без иллюстраций] - Леонтьев Александр Иванович (книга регистрации txt) 📗

Следующее племя, инаунксы (3), помещено между чудью и весью, следовательно, считает историк, они должны обитать в областях, ограниченных с запада Псковским озером, на севере – Ладожским и на востоке – Белым озером. Здесь, по известиям русских летописей, располагались древние племена водь и ижора. Но если принимать догадку Скржинской, то есть если к некоторым именам Иордан прибавлял частицу in, тогда следует читать инаунксы, как выражение «Чудь на (или в) Ануксе». Б.А. Рыбаков увидел в Aunxis – ингров или ижору древних летописей. По нашему же мнению, здесь Иордан попытался передать, вероятно, сильно искаженное при переписке название Ладоги или Олонца, в данном случае не как города, а обширной местности, известной под именами Альдейгьюборг (Aldeigjuborg) или Алаборг (Alaborg), поздних скандинавских саг.

У васинабронков (4) начало слова, как признано всеми, означает название финноугорского племени – весь (современные вепсы), по летописям жившего у Белоозера и в юго-восточной части Приладожья. По мнению Рыбакова, этот термин, с частицей in, охватывает два соседних летописных народа – весь и пермь. По нашему мнению, Иордан в термине Vasinabroncas обозначил название племенного союза северных народов веси и биармов, той же чуди заволоцкой. Причем мы сразу хотели бы оговориться, что не отождествляем Биармию и Пермь, как это делают большинство исследователей, в том числе и Рыбаков.

Также не вызывают сомнения названия следующих народов: меренс (5) и морденс (6), обозначающие летописную мерю, жившую в областях между реками Волгой и Клязьмой и мордву, расселившуюся в нижнем течении Оки и на Волге, в районе Нижнего Новгорода.

Далее не будем останавливаться на названиях других, расположенных южнее, племен, если кого интересует этот вопрос, то отсылаем к книге Б.А. Рыбакова «Язычество Древней Руси».

Но все же пальма первенства разделения названий племен на несколько слов принадлежит известному русскому историку С.М. Соловьеву (1820–1879). В первом томе своей «Истории России с древнейших времен» он указывает, что в искаженных названиях племен Иордана, «можно узнать чудь, весь, мерю, мордву, черемису и, быть может, даже пермь». Под пермью здесь Соловьев подразумевал биармов, так как в примечаниях он показал, как надо читать Иордана в подлиннике: «Thiudos, Vasina, Broncas (Beormas), Merens, Mordens ‹…›» [90]. На наш взгляд, такие предположения неверны.

Глава 5

Туле (Фула) античных и средневековых писателей и авторов скандинавских саг

Первооткрывателем таинственного и легендарного острова Туле (Фула), как мы уже знаем, считается ученый астроном и мореплаватель Пифей, обнаруживший его в IV веке до н. э. Прибыв в Шотландию, вероятно, он узнал от местных жителей, что далеко на севере лежит этот загадочный остров. Не исключено, что аборигены Туманного Альбиона рассказали ему легенды и сказания, передаваемые из поколения в поколение, о существовании какого-то огромного куска суши под названием Ultima Thule (Крайняя Туле), расположенного в северных областях Океана.

В Античности всегда существовало это географическое понятие, обозначающее, по представлению древних, крайний северный предел обитаемого мира. О холодных морях, омывающих этот загадочный остров, в то время ходили различные небылицы. Так, по рассказу одного таинственного чужестранца, побывавшего в Карфагене, на расстоянии пяти дней плавания на запад от Британии имеется остров Огигия, а севернее его – три других. На одном из этих трех островов заключен свергнутый бог Кронос. Согласно греческим мифам Кронос во времена Золотого века был царем богов, но затем был свергнут и заключен в подземный мир. Чужестранец подчеркнул интересную особенность этого острова – климат там мягкий и приятный, в течение целого месяца день длится 23 часа, то есть ночи (темноты) почти не было. Кстати, это все очень напоминает описание исчезнувшей Арктиды. Такую любопытную историю поведал во II веке Псевдо-Плутарх в своем произведении «О лице, видимом на диске луны». В фантастическом сочинении другого древнего писателя, Антония Диогена, персонажи видят «чудесные за Туле» места, где 6 месяцев или даже постоянно стоит ночь [91].

По поводу того, побывал ли Пифей в самом деле на этой Крайней Земле или только передал нам содержание легенд британских племен о существовании мифического острова, среди ученого мира шел многовековой ожесточенный спор. Но, тем не менее, в конце концов в настоящее время среди большинства исследователей укоренилось мнение, что Туле – это реальный остров и Пифей действительно побывал на его берегах. Об этом, как бы подводя итог всем дискуссиям и спорам, констатировала в своей интереснейшей книге «Культура кельтов и нордическая традиция античности» [92] профессор исторического факультета СПбГУ Н.С. Широкова. Она посвятила много лет изучению происхождения и культуры кельтов, кроме того, ею сделан глубокий анализ древних сведений и сообщений о небезызвестном острове Туле.

Записки Пифея о путешествии на Север не сохранились и считаются навсегда утраченными, поэтому основным первоначальным письменным источником о Туле являются тексты Страбона и Плиния Старшего. Конечно, исследователи всегда надеялись, зная о скептическом отношении ученого грека к известиям Пифея, что Страбон не исказил тех сведений, которые он почерпнул из книг путешественника, и они правдиво переданы в труде великого географа.

По словам Страбона, Пифей рассказывал, что Туле, являясь самым северным из Британских островов, «наиболее отдаленной страной», где «летний тропик одинаков с полярным кругом» (Strab., II, 5, 8) и где пригодные для обитания земли имеются «до самых дальних краев вокруг». Что Туле отстоит от мыса Оркан Британии в северном направлении на 6 дней морского пути и находится вблизи какого-то «замерзшего моря» (Strab., I, 4, 2).

В этих местах, по словам Пифея, на расстоянии еще одного дня пути к северу от загадочного острова Туле, кончался реальный и доступный мир. Судя по сообщениям древних, Пифей не ограничился посещением Туле и на протяжении почти целого дня продолжал движение прямо к полюсу. Остановился он только тогда, когда продвигаться вперед стало невозможно – дальше лежало «замерзшее море». Именно здесь якобы имеется нечто странное, похожее на «морское легкое», где – утверждал отважный мореплаватель, земля, море и вообще все как бы висит в воздухе, это «нечто» служит связью всего мира и непроходимо ни для людей, ни для кораблей (Strab., II, 4, 1).

Известный греческий географ и астроном Эратосфен (275–195 гг. до н. э.) не так скептически относился к сообщениям Пифея, как Страбон (который, кстати, очень уважал коллегу-предшественника и при написании своего основного труда часто делал на него ссылки). В своих «Географических очерках» Эратосфен не только не усомнился в существовании таинственного острова, но попытался дать его координаты, вернее географическую широту [93]:

Тем самым Эратосфен увеличил пригодное для обитания людей пространство до параллели Туле, которую он поместил на полярном круге или близ него.